На следующий день они были прикованы к месту неистовым осенним штормом, который словно сорвался с ясного синего неба. Было 4 октября. В своем дневнике Тихи записал: Один занимаю палатку. Хочу сделать последние приготовления к раннему выходу. На рассвете все три палатки смяло ужасающим штормом. Н е переживал ничего подобного. Лежу, словно рыба в сети или труп под саваном. Безоблачное небо и ураганный ветер весь день. Пришли два шерпа из лагеря 2. Когда ветер ударяет по полотну палатки, кажется, будто это с какой-то грубой животной силой делает человек. Я никогда еще не видел такового неистовства природы на фоне такой красоты. 5-го погода смилостивилась, но ненамного, однако пять шерпов и Тихи двинулись в путь, чтобы установить четвертый лагерь. Они шли очень медленно из-за сильных порывов ветра и влияния высоты и только поздно к вечеру с трудом добрались до места над ледопадом на высоте примерно 7000 метров. Двое самых молодых шерпов спустились вниз, предоставив четверым оставшимся копать площадки в плотно утрамбованном ветром снегу и устанавливать две палатки. В ту ночь Тихи был полон оптимизма, надеясь, что на следующий день они достигнут вершины. До нее было все еще далеко, однако они видели, что на их пути нет больше серьезных преград. Он был разбужен тем, что поначалу ему показалось кошмарным сном. Было темно, хоть глаз коли, и что-то холодное, мокрое и тяжелое давило на него, стараясь задушить и лишая возможности двигаться. Вой ветра был приглушен. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы разобраться, где он находится, и несколько минут для того, чтобы понять, что же произошло. Растяжки палатки, очевидно, порвало, а стойки сломало жесточайшим ветром, она совсем завалилась и удерживалась на месте только благодаря весу тел его и Пасанга; это и не позволяло, чтобы ее унесло, подобно снежному кому вниз по крутому склону на территорию Тибета. Пасанг стонал и бормотал что-то во сне. Они не могли ничего поделать в темноте, и все же палатка, по-видимому, прочно удерживалась на месте. Тихи расширил небольшое пространство вокруг рта, чтобы можно было дышать, и снова погрузился в беспокойную дремоту. Они утратили ощущение времени. Потом Тихи почувствовал, что сквозь стенки рухнувшей палатки начал пробиваться свет, а затем яркие лучи солнца, что так не вязалось в сознании с воющим ветром и жестоким морозом. «Ждать? Вниз?»-спросил Пасанг, но Тихи и сам не знал, что предпринять. Он даже не был уверен в том, брезжил ли за стенами палатки рассвет или был уже закат? Может быть, уже прошел целый день? Холод, высота, но прежде всего непрерывный вой ветра и его удары словно заморозили их способность к восприятию времени и пространства. Однако нужно было что-то делать, и Тихи стал выбираться из спального мешка, а затем-из палатки, что было не так-то легко, потому что ее полотнище прижимало их распростертые тела. Вскоре они уже копошились в снегу. В другой палатке дела были не лучше, и шерпы дошли до того состояния отупения, которое отнимает у человека желание и волю продолжать борьбу за жизнь. У шерпов это состояние, кажется, наступает быстрее, чем у европейцев такие случаи бывали уже не раз во время критических ситуаций в Гималаях, что мне известно также и по собственному опыту. Только накануне именно Пасанг владел инициативой, стоял во главе всего, выбирал место для лагеря, а теперь он утратил эту инициативу и просто лежал с посеревшим лицом в обвалившейся палатке. «Никогда не видел такого урагана,кричал он,-мы все умрем». И повторял эти слова снова и снова. Сила ветра подавила их всех; ветер срывался с совершенно безоблачного неба, набрасывался на склон горы и, подхватив, гнал снежинки и льдинки, которые впивались им в лица, словно тысячи крошечных кинжалов. Они были не в состоянии разомкнуть веки, не двигались из-за опасений быть сметенными вниз по склону и едва могли думать. о чем бы то ни было. Тихи сделал такую запись: Я такой же, как Пасанг, Аджиба и Анг Ньима, человек, измученный холодом и страхом смерти, но единственный, кто в присутствии этих троих нашел некоторое' утешение в этом последнем этапе жизни. В то же самое время мое второе «Я» смотрело на всех нас четверых. совершенно бесстрастно, почти с иронией... Это странное раздвоение лич ности сохранялось во время дальнейших событий. Одна часть его действовала ИНстинктивно и страдала, а другая просто следила за событиями, не выражая ни чувств, ни сожаления, словно критически настроенный наблюдатель, хладнокровно комментирующий их. Тихи был выведен из этого созерцательного состояния, когда порыв ветра поднял палатку, грозя сбросить ее со склона. Не раздумывая, он бросился на нее сверху, глубоко погрузив в снег свои руки. Сгоряча он совсем забыл, что его ветронепродуваемые рукавицы каким-то образом затерялись, когда он с трудом выбирался из палатки. После этого он сидел, скорчившись на снегу, и почти не думал о руках, которые засунул в карманы брюк. «Руки чувствовали себя в общем неплохо по сравнению с остальными частями моего дрожащего от холода тела». Шерпы, тоже выведенные из состояния ошеломления, набросились на палатку и закрепили ее. Пока они возились с ней, Тихи обратил внимание на свои руки. Их начало жечь, словно огнем, затем боль стала невыносимой. Он растирал их, хлопал ими по бокам, но ничего не помогало. Руки продолжало словно жечь огнем (повреждения, причиняемые огнем и холодом, одинаковы), он уже не мог сдерживаться и стал кричать от невыносимой боли. Шерпы сгрудились вокруг него; они быстро расстегнули брюки и попытались отогреть его руки собственным теплом!, однако было уже поздно, он успел получить обморожение. После того как во время шторма Тихи выскочил наружу без непродуваемых рукавиц в лагере 4, его руки сильно распухли и покрылисъ пузырями. Наблюдающий, критически настроенный «Я» появился снова. Я отчетливо видел все происходящее как картину. Пасанг и Анг Ньима стоят спиной к ветру. Между ними на коленях стою я, распятый как на кресте, упрятавший руки в скудный источник тепла, который может быть еще спасительным. В то время как одна животная часть моего «Я» наслаждаласъ этим теплом и чувством безопасности, другая часть думала: «Какой сюжет для кисти Кюбенаl Распятие. или Конец пути» Затем Аджиба принес ему рукавицы, которые Тихи натянул на свои побелевшие распухшие руки. Это вернуло его к действительности. Внезапно он осознал, где находится, как близко к смерти они были и до чего же хочется жить. Тогда он закричал: «Если мы хотим жить, надо спускаться вниз, а не сидеть здесь!» . Шерпы пробудились от оцепенения и начали действовать: спешно подбирать предметы снаряжения, бросать которые было бы неразумно, но палатки оставили на месте. Почти беспомощный Тихи не мог даже самостоятельно надеть кошки, держать в руках ледоруб, однако, оказавшись в связке с остальны!'4И, он почувствовал себя в безопасности, поверил наконец в то, что его так или иначе спустят вниз. По мере того как они теряли высоту, ветер постепенно ослабевал. В лагере 3 они нашли Зеппа Йохлера, который пробился наверх, преодолевая сопротивление ветра однажды его даже приподняло в воздух и швырнуло вниз метров на пятьдесят, к счастью в рыхлый снег. Они продолжили спуск в лагерь 2. Там был Хейбергер, который сумел сделать Тихи несколько инъекций, улучшающих кровообращение. Однако он мог сделать очень немногое для рук Тихи, которые теперь распухли, сделавшись вдвое больше по сравнению с обычным, и покрылись огромными волдырями. На первый взгляд казалось, что ему угрожает то же, что и Морису Эрцогу,- серьезная опасность потери всех пальцев. В течение суток он проглотил восемьдесят таблеток для улучшения кровообращения. Нормальной дозой были бы шестнадцать, однако рядом не было врача, который мог бы дать правильный совет. Более того, они сделали нечто, что могло бы привести к еще более серьезным последствиям. Зепп Йохлер считал, что руки Тихи нужно оставить в покое, однако Пасанг, который раньше имел дело с обморожениями, считал, что нужно вскрыть волдыри, и это подвергло Тихи серьезному риску занесения инфекции. По-видимому, его спасло решение оставаться в лагере 1, который находился выше снеговой линии, т. е. в относительно стерильной зоне. Как это ни удивительно, но их настроение стало заметно улучшаться. Ведь они были так близки к цели - несомненно, что Йохлер взошел бы на вершину вместе с Пасангом, когда стих ветер и они смогли бы отдохнуть. Тихи желал, чтобы товарищи до бились успеха, и хотел даже оказать им помощь, хотя бы на данной стадии и весьма небольшую. Надеясь на быстрое восхождение, они оставили большую часть продовольствия и топлива в Намче-Базаре. Теперь они почти израсходовали свои припасы, и Тихи поручил Пасангу спуститься вниз за продовольствием и топливом, в то время как все оставшиеся отдыхали у подножия горы.

<<   2   >>