Чо Ойю (8153 м.)

Идея экспедиции на Чо Ойю родилась на расположенном в виде террасы на склоне горы крестьянском поле у берега небольшой реки в Западном Непале. Герберт Тихи, сорокадвухлетний австрийский путешественник, геолог, альпинист и ученый, возвращался после четырехмесячного бродяжничества по диким, мало изученным горам Западного Непала. Компанию ему составляли четыре шерпа; они взошли на несколько еще никем не покоренных вершин-шеститысячников, побывали в долинах, еще не посещавшихся европейцами, и теперь пребывали в той печальной стадии завершения путешествия, когда предстоит возвращение к суматохе цивилизованной жизни. Шерпы уже рассуждали вслух о том, чем вероятно займутся в будущем году. А почему бы не покорить еще более высокую вершину? Не попытаться ли взойти на восьмитысячник? Тихи немедленно загорелся этой идеей перспективой продолжить знакомство со своей небольшой группой шерпов и бросить вызов одному из гималайских гигантов. Несколько ранее в том же году были совершены восхождения на Эверест и Нангапарбат, но в том и другом случае многочисленными, тщательно организованными экспедициями. Тихи принадлежал к плеяде восходителей-романтиков; до войны он совершил путешествие на мотоцикле из Европы в Афганистан, провел семь лет в Китае, где занимался изучением буддизма и тибетской культуры в пограничном монастыре; переодевшись тибетцем, совершил паломничество к священной горе Кайлас и попытался взойти в сопровождении всего лишь одного шерпа на высокий тибетский пик Гурла Мандхата. Ростом выше 1 м 80 см, с крупным, выдающимся носом и очках в тонкой оправе Тихи вел в основном частный образ жизни; конечно, он общался с разными людьми, со всевозможными группировками и сообществами, брал от них, что ему было нужно, отдавал кое-что сам, но неизменно уходил в другие сферы, перемещался в другое общество, имел дело уже с другими людьми. Тихи никогда не был аскетом, он не чурается удовольствий и обладает большим чувством юмора.
Засидевшись за разговорами допоздна в тот декабрьский вечер, они долго обсуждали возможность организации экспедиции. Тихи высказал опасения, что им будет трудно получить разрешение непальского правительства, однако Пасанг, самый опытный из четверки шерпов, уверил его, что это не составит проблемы. Пасанг был одним из самых знаменитых высокогорных носильщиков. Он участвовал во многих предвоенных экспедициях, совершал восхождения с Джоном Хантом и Эдом Хиллари, однако самым большим его достижением было участие в штурме К2, второй по высоте вершины мира, когда он провел почти десять суток вместе с американским альпинистом Фрицем Висснером на высоте свыше 7620 метров и совершил две поразительно смелые попытки покорить вершину без кислородного аппарата, в обоих случаях не дойдя до вершины всего 300 метров. Именно Пасанг и предложил восхождение на Чо Ойю-вершину высотой 8153 метра, которую безуспешно пытался покорить Эрик Шиптон В 1952 году. Это-восьмая по высоте вершина мира. Тихи хотел, чтобы экспедиция имела как можно меньше участников; помимо всего прочего, он, несомненно, предпочитал компанию шерпов обществу европейцев. В конце концов он решил остановиться на команде из трех австрийцев, в числе которых тридцатидвухлетний инженер Зепп Йохлер должен был выполнять обязанности восходителя, а его ровесник Гельмут Хейбергер быть научным сотрудником экспедиции. Йохлер прошел несколько самых трудных маршрутов в Альпах, включая знаменитую северную стену Эйгера в 1952 году вместе с Германом Булем. В команду должны были войти также семь шерпов как полноправные, хотя и работающие по найму участники экспедиции, с правом принимать участие не только в самом восхождении, но и в разработке тактики действий во время работы на горе. . Тихи вернулся в Непал вместе с двумя своими спутниками осенью 1954 года. Под проливными муссонными дождями они добрались до Сола Кхумбу родины шерпов, где их встретили как старых друзей. Даже Пасанг, который не пил ничего крепче чая в течение нескольких лет, не выдер жал и отведал местного чанга. Этот напиток кажется поначалу совершенно безобидным и пьется легко; он молочного или кремового цвета и обладает приятным, утоляющим жажду вкусом; но, как это испытали многие альпинисты, опьянеть от чанга совсем нетрудно. Любая экспедиция может очень легко отгородиться от людей той страны, где она проводится, замкнувшись в коконе магнитофонной западной музыки, банальных шуточек, чужеродного этой стране языка и расфасованного полуфабрикатного продовольствия, которым она предпочитает пользоваться из страха перед дизентерией. Однако благодаря многолетним странствованиям Тихи по Дальнему Востоку его желудок, вероятно, стал невосприимчив к этой напасти. Поэтому с самого начала он планировал экспедицию с небольшим по весу багажом, рассчитывая на приобретение почти всех продуктов питания в Индии и Непале, а также на максимальное использование местных продуктов во время подходов. Осенний послемуссонный период время сбора урожая картофеля в Непале, и шерпы живут почти исключительно на этом продукте в это время года, варя молодой картофель в огромных горшках. Должен заметить, что это самый вкусный картофель, который мне только доводилось пробовать где-либо. А вот что пишет сам Тихи: Когда вы выступаете в роли гостя, которого балуюm, нет необходимости самому очищать горячую картофелину: ваши хозяева борются между собой за честь сделать это для вас.. если вы понаблюдаете некоторое время за тем, как они впиваются своими ногтями в клубень, чтобы очистить его, то вскоре заметите, что их пальцы, черные от дневной работы, приобретают безупречную розоватость, а сама картофелина, которая вручается вам, вместо белой становится серой. Можно, конечно, сославшись на какой-нибудь пустяк, настоять на том, чтобы самому очищать свой картофель, но это можно сделать лишь ценой нанесения оскорбления хозяевам. Минуя Намче Базар и Тхами, они продолжали путь к Нангпа Ла-главному торговому перевалу между Сола Кхумбу и Тибетом. Существование границы помешало Шиптону в 1952 году-он так и не рискнул установить настоящий базовый лагерь по другую сторону перевала на китайской территории, а пошел на компромиссное решение, проведя вылазку силами небольшой команды, которая по количеству участников и материальному обеспечению была все же крупнее экспедиции Тихи. У Тихи не было такого сдерживающего начала, и он решил поискать вместе с Зеппом Йохлером подходящее место для базового лагеря за перевалом. Мне было приятно ходить с молчаливым 3еппом, который чувствует себя хорошо только тогда, когда между ним и спутником расстояние метров в сто. У меня до сих пор сохранились приятные воспоминания об уединенных переходах прошлого года, когда мне не доставляли хлопот вопросы организации и работы с людьми даже в такой малочисленной экспедиции, как наша... Год назад мы жили вместе. Нас было так мало, что мы были нужны друг другу. Я нуждался в опыте шерпов, а им требовался мой авторитет первого путешественника в этой части страны. Мы были близкими друзьями, и удобство приближающейся ночи зависело от того, как мы позаботимся друг о друге. Но мы были друзьями не из-за того, что вместе удобнее ночевать, мы были по-настоящему хорошими друзьями и поэтому успешно закончили свое трудное путешествие. Теперь же мы были экспедицией «большим предприятием».. теперь у нас были «сахиб»! и «сирдар», шерпы и носильщики. Жизнь со своим отвратительным, возможно, неизбежным распределением людей по группам взяла верх и над нами. Теперь меня часто одолевала грусть, и в своем дневнике я нахожу такие записи: «Сейчас все не так, как было раньше. Уж не стал ли Пасанг руководителем экспедиции? Или изменился я сам? Но что поделаешь? Мы находились на пути к большой цели, а такие цели, по-видимому, требуют, чтобы мы жертвовали иногда личными принципами». Чувства Тихи характерны для многих альпинистов. Это конфликт между личностью и необходимостью составлять частицу команды. Во многих отношениях у Тихи было много общего с Эриком Шиптоном: он так же был счастлив просто оттого, что бродит по горам, общается с горцами. Но была и разница. Шиптон связал себя с экспедицией на Чо Ойю, а затем отступил, отчасти из-за болезни, но в не меньшей степени из-за того, что у него не хватило энтузиазма для доведения дела до конца-попытки подняться на гору. Тихи же полностью отдал всего себя покорению Чо Ойю, хотя нередко чувствовал угрызения совести из-за того, что ограничил себя рамками такой узкой задачи. Тихи никогда не отступал с намеченного пути, даже несмотря на то, что не считал себя истинным восходителем. Я не альпинист в строгом смысле этого слова. Горы, хотя я их очень люблю, не являются для меня самоцелью, местом проверки технической nодготовленности и физических сил, а лишь частью нашего огромного мира, где я чувствую себя как дома. Я люблю горные вершины как людей, потому что они равнозначащие части большого целого. Когда они достигли верха перевала Нангпа Ла, его воображением завладела не Чо Ойю, а вид, открывшийся к северу: Там уходил вдаль ледник, и волна за волной смыкались бурые долины Тибета. Еще дальше nроглядывали слабые очертания снежных nиков и снова-горы и горы. Самым nривлекательным в этом зрелище была мирная гармония земли и неба, в то время как на юге глазам открывалось дикое нагромождение одного на другое. Я сам вспоминаю, каким магическим очарованием обладает эта безграничная перспектива бурых гор с эпизодическим вкраплением белоснежных вершин. Именно такое впечатление вынес я от пребывания на Нупцзе в 1961 году. Мы провели тогда два месяца на ее южном склоне и вышли наконец на решающий штурм самой вершины. Я был альпинистом, которого всегда больше интересовали технически сложные восхождения, поэтому меня очень радовали трудности крутого склона Нупцзе. Но когда я достиг вершинного гребня и передо мной внезапно открылся вид на север, то не Эверест, возвышавшийся черной пирамидой на противоположной стороне Западного цирка, а те же самые пурпурно-бурые горы тут же завладели моим воображением и остались в моей памяти навсегда. Впрочем, разница между альпинистом-специалистом по технически сложным восхождениям и философом гор не так уж велика. Взгляд Тихи переместился с необъятных просторов небес и облаков над округлыми горами Тибета к цели их экспедиции Чо Ойю. Теперь вершина стала какой-то приземистой, словно меньше ростом и едва не нависала над ним. Первоначально экспедиция привлекала Тихи со стороны чисто интеллектуальной доказать, что большую вершину можно покорить небольшими силами, не прибегая к организации крупномасштабной экспедиции, что, как ему казалось, нарушает гармоничный мир гор. Однако теперь, когда Я видел перед собой бескрайнее небо Тибета, вдруг все изменилось. Мне захотелось войти в это небо, которое исключало нас из своей среды и терпело только, у своих краев. Оно манило меня многие годы и никогда не разочаровывало, и теперь мне захотелось быть как можно ближе к нему, так близко, как только может человек со своими ограниченными возможностями. В данную минуту перед моими глазами вздымалась Чо Ойю, и ее гребни превратились для меня в лестницы к желанному небу. Вдруг я, как фанатик, всеми силами захотел взобраться по ним. Тихи и в самом деле не терял времени даром. На следующий день они организовали базовый лагерь и немедленно приступили к поискам подходов к вершине. Хейбергер первым ощутил влияние высоты, но он никогда и не намечался на какую-либо иную 'роль, помимо вспомогательной. Так что Тихи и Иохлер вместе с шерпами начали прокладывать маршрут наверх, придерживаясь традиционной тактики: разведка, заброска грузов к месту очередного лагеря и его разбивка, затем снова разведка и т. д. Однако было и отличие. Оно состояло в ином подходе Тихи к вопросам руководства. «Мне полагалось быть руководителем экспедиции, однако она не была организована по военному образцу: когда приходилось принимать какое-нибудь решение, мы присаживались все вместе и обсуждали вопрос. Обычно чашу весов перевешивал больший опыт Пасанга. Никто из нас, надеюсь не чувствовал, что я-руководитель экспедиции». Тем не менее именно Тихи был движущей силой всего предприятия. Через несколько дней был установлен третий лагерь на высоте 6590 метров, все перебрались туда и приготовились вступить В борьбу с гигантским барьером ледопадов, который нанес поражение Шип тону в 1952 году. Эд Хиллари, который был тогда в передовой группе, считал, что на преодоление этого барьера понадобится по меньшей мере недели две. Зепп Йохлер, который приехал в Гималаи впервые, страдал от горной болезни и повернул назад из лагеря 2, так что Тихи остался один со своей испытанной группой шерпов. Прибыв к месту лагеря на гребне, он тоже начал чувствовать влияние высоты, поэтому хотел побыстрее поставить палатку, заползти в нее и провести в ней остаток дня. Однако Пасанг считал по-иному, и, пока остальные шерпы расчищали площадки для палаток, он уже начал копаться в рюкзаке в поисках ледовых крючьев и веревки. Тихи покорился необходимости продолжить изнурительную послеобеденную работу и вместе с шерпом Аджибой последовал за Пасангом по направлению к ледовой стене, которая преграждала им путь к верхней части горы. Мы не впервые стояли перед такими стенами, когда над нами была желанная вершина, под нами-великое уединение, отделяющее нас от людей, а вокруг-атмосфера той дружбы, которая только и дала нам возмо:жность вторгнуться на такую высоту. У меня было такое чувство, будто мы никогда не развязывались, и все, что мне довелось nережить, все люди, с которыми я встречался после нашего последнего совместного восхождения, были забыты, и снова есть только веревка, связывающая наши жизни и нашу дружбу. Инициатива была в руках Пасанга, которыЙ шел впереди. Он выбирал путь под ледяной стеной, заглядывая в ледовые камины и пытаясь нащупать слабые места в ее обороне. Тихи с радостью выдавал веревку, когда Пасанг перебрался. . за край стены и скрылся из виду. Веревка медленно уходила из рук Тихи, затем он услышал крик: «Поднимайся !» Он пошел следом по узкому проходу, прорезавшему ледяную стенку, затем преодолел карниз и выбрался на широкую полку. Вскоре он понял, что за час с небольшим им удалось решить главную проблему на Чо Ойю. До вершины, казалось, теперь рукой подать. Спускаясь вниз, Пасанг и Аджиба навесили веревку и вырубили ступени, чтобы легче было пронести здесь палатки и снаряжение для очередного лагеря. Изможденный Тихи, шатаясь, добрался до лагеря 3; ему пришлось сконцентрировать все свое внимание на том, чтобы только переставлять обутые в кошки ноги.