Пик Коммунизма Южная стена (Памир)
  Жанну 7710 м. (Гималаи)
    Пик Гармо 6595 м

В начале февраля 1962 года Грузинская республиканская федерация альпинизма пригласила его принять участие в экспедицИи на Победу. Это было как раз то, о чем он думал. Вскоре, однако, в Грузии решили не торопиться с Победой и пока заняться подготовкой молодых высотников в районе пика Ленина. Обидно, но ничего не поделаешь, придется ждать.
Чуть позже Абалаков пригласил его в экспедицию на северо-западный Памир. Главная цель -южная стена пика Коммунизма. Проблема проблем, воистину «мечта и отчаяние альпинистов». Миша дал согласие.
«Южная стена пика Коммунизма была моей мечтой». Вообще сезон-62 в мировом альпинизме был сезоном больших замахов. Ведущие альпинисты включились в прохождение стен семитысячников. Лев Мышляев, не имевший пока опыта высотных восхождений, намеревался штурмовать северо-восточную стену пика Революции (6987 метров).
В мае из-за рубежа пришла новость: французская экспедиция взошла на пик Жанну (7710 метров) в Гималаях, вершину предельных технических сложностей, воможность покорения которой считалась сомнительной. После первых предварительных экспедиций (в 1957 году под руководством Гвидо Маньона и в 1959 году под руководством Жана Франко) весной 1962 года на Южную стену пика Коммунизма помимо экспедиции «Спартака» взяла на прицел и англо-советская экспедиция (идея Ханта осуществилась), хотя цель эта не значилась основной: совместная экспедиция намеревалась действовать в районе ледников Гармо, Гандо и Памирского фирнового плато, совершая там восхождения. Спартаковская и англо-советская экспедиции будут работать по соседству.
До отъезда в Азию Миша покорил со своей нальчинской командой рекордную стену на Кавказе поднялся на пик: Щуровского по новому пути с севера (серебряные медали чемпионата СССР). А 10 июля вместе с Джумбером Кахиани, тоже приглашенным в экспедицию Абалакова, улетел в Душанбе.
Кадербеича в экспедиции не было. Надо сказать, что он вполне оправился после событий на Победе. Более того, он вскоре женился, взяв в жены кто бы мог подумать Нателу, дочь Мамол. Совсем породнился с Мишей. В сезоне 1962 года он еще раз хотел испытать себя высотой и отправлялся с экспедицией Грузии на пик Ленина.
С Абалаковым Миша встретился в Тавильдаре, старом таджикском поселке. Стена вполне по силам, сказал тот. -Нам нужна хорошая погода. Только погода!
С шести утра 13 июля застрекотал вертолет, началась переброска грузов к языку ледника Гармо. 3накомая экспедиционная суета: сверка ящиков и тюков, погрузка. Вертолет сновал туда и обратно, делая в день по три рейса.
Англо-советская экспедиция на несколько дней раньше развернула свою работу и уже находилaсь у языка ледника Гармо.
Волнующая встреча с Джоном Хантом, напарниками по былым восхождениям в горах Британии Джо Брауном и Робином Смитом. Кроме этой тройки в английский состав экспедиции входили известные альпинисты Малколм Слессер, Джордж Лоу, Дерек Булл, Ральф Джонс, Тэд Рэнгам, Иан Макнот-Дэвис, Кеннет Брайн, Грэм Никол и Уилфрид Нойс. Советский состав экспедиции - Анатолий Овчинников, Анатолий Севастьянов, Николай Шалаев, Николай Алхутов, Владимир Малахов, Евгений Гиппенрейтер. Англо-советская экспедиция работала полным ходом, совершая тренировочные подъемы и заброски.
16 июля спартаковцы осуществили первый однодневный выход, поднялись по леднику Гармо, сделали заброску (каждый, нес по 18 кг), взглянули на «свою» стену и вернулись.
На совещании 17 июля Абалаков дал каждому высказаться. По мнению Миши, запланированный подъем на пик Коммунизма по грузинскому пути 1955 года перед основной работой на стене мог отнять много сил. Дважды подниматься на такую высоту для некоторых будет трудно. Чтобы не терять силы и время, он предложил стеновикам сразу браться за стену. Остальные пусть займутся забросками на плато и всем прочим. Были и другие мнения. Решили сократить один выход на заброски, но восхождение по грузинскому пути сохранить. В процессе этой работы выявить сильнейших.
С 19 июля начались челночные операции таскание тяжелых рюкзаков из одного места накопления в другое все выше и выше по леднику Гармо, вначале до Сурковой поляны, а потом и до Грузинских ночевок.
Стена была перед. самым носом. 25 июля погода стояла хорошая Абалаков и Хергиани ушли вверх на разведку. Много раз 13 эти дни, прокладывая путь в трудных местах, работали они в паре. Абалаков редко кому завидовал. Но сейчас он не раз ловил себя на желании всмотреться, как ходит Хергиани. Даже в I{едах на леднике горец чувствовал себя уверенно: легко и мягко взбегал по ледовым взлетам, используя лишь талые ямочки и впаянные в лед камни. .
Позже Абалаков напишет: «МИШа был при рожденным скалолазом: легкость и естественность движений, как у горного тура,. у него сочетались с поразйтельным мужеством и настойчивостью, завоевавшими ему многочисленные победы...»
Уточнили путь по стене снежный кулуар (крутиз-на порядка шестидесяти пяти градусов), отрезок скал, большая дискообразная снежная плешь, скальная башня, крутые заснеженные полки, потом отвес... Верх стены закрыт туманом.
26 июля группа Абалакова вышла с Грузинских ночевок, держа путь к перемычке под пиком Правды. Миша отлично знал этот путь по экспедиции 1955 года, своей первой счастливой экспедиции. Бивуак разбили на отметке 6050 метров. Погода ясная, настроение отличное. Маленький, повисший над пропастью лагерь засыпал под мелодичный дуэт: Миша и Джумбер пели грузинскую песню «Лети, черная ласточка, вдоль берега Алазани».
27 июля Миша в связке с земляком в великолепном стиле прошел крутой ледовый четырехсотметровый склон, прокладывая путь всей группе.
Из дневника Джумбера Кахиани: «...хергиани начал обрабатывать и до конца прошел очень удачно. Понадобилось полтора часа, чтобы он вышел на 450 м. Это своеобразный рекорд! Про Михаила Хергиани можно сказать: он из всех самый вежливый, вдумчивый, решительный и, главное, сильнейший из сильных. С его техникой и железной мускулатурой можно добиться успеха в любом восхождении »
Оставив на перемычке заброску, альпинисты стали навешивать перила и спускаться. 29 июля вечером, подгоняемая снегом (вверху) и дождем (внизу), группа вернулась на базу у языка ледника Гармо, Здесь они узнали печальную новость: при спуске с вершины Гармо разбилась английская связка У.Нойс и Смит.
Альпинисты англо-советской экспедиции совершали в эти дни восхождения тремя группами, по четыре британца и по двое русских. Руководили группами Слеесер, Хант и Нойс. Группа Ханта действовала успешнее всех и покорила безымянную вершину 5640 в хребте Академии наук, дав ей имя пик Содружества.
Благополучно вернулась с восхождения и группа Слессера, ходившая на пик Патриот (6350 метров). Несчастный случай произошел в группе Нойса, штурмовавшей пик Гармо (6595 метров). Она вышла на гребень Академии наук на высоту 5500 метров и разбила лагерь. Предполагалось поднятьсл по склону вершины до 5800-6000. метров и поставить еще один лагерь, штурмовой. Но непогода помешала это сделать на следующий день. Нойс предложил штурмовать вершину из лагеря 5500, что требовало набрать за день 1100 метров по высоте! В 6 часов утра 24 июля группа вышла на штурм. Первая связка Нойс Овчинников Севастьянов, вторая Булл Рэнгам Смит. Первые движутся быстро, вторые чуть отстают. У ледовых сбросов первую связку догнал в одиночку Робин Смит. Он сказал, что Дерек и Тэд вернулись на бивуак (5500), но он xoтел бы продолжить подъем. Разрезали веревку, бросили конец. В 15.00 четверка вышла на вершину, где сняла записку грузинских альпинистов, траверсировавших ранее Дарвазскую стену. Сфотографировались, начали спуск. Нойс шел в связке с Севастьяновым. Смит - с Овчинниковым. После скал советские восходители стали надевать кошки. Британские же, чтобы не терять время (они проходили заснеженные скалы не снимая кошек), связалиСЬ вместе и пошли вперед: «Вы все равно нас догоните». Английская связка сорвалась на снежном склоне, имеющем спокойный выкат, но, развив скорость, Нойс и Смит налетели на снежный надув у скального жандарма и были отброшены влево на крутой ледовоскальный склон, по которому падали метров восемьсот. Это случилось вечером 24 июля. Их нашли потом в самом низу, на краю бергшpунда. Обоих хоронили у места гибели.
С непокрытыми головами стояли британские и советские восходители. Со свистом и жужжанием летели с вершины шальные камни. Никто не обращал на них внимания. Хант читал молитву. Не одну смерть повидал он в горах. Но эти две были для него, наверное, самыми тяжкими. Двадцатитрехлетний Робин Смит, единственный сын у матери, был альпинистской надеждой Англии. В намеченном штурме южной стены пика Коммунизма на него и Джо Брауна, сильнейших скалолазов Британских островов, -делалась главная ставка англичан. А с Уилфридом Нойсом было связано самое дорогое в его жизни покорение Эвереста. Это Нойс с шерпом Аннулой продолжили путь на Южное седло, расположенное под самой вершиной. Опытнейший высотник сделал тогда многое для успеха экспедиции.
Возможно, отдельная экспедиция британская или советская после таких потерь прекратила бы свою работу, если бы это, конечно, не касалось национального престижа: слишком малыми казалиеь бы обычные альпинистские победы в сравнении с тем, что произошло. Но миссия этой экспедиции была особой она демонстрировала пример сотрудничества представителей двух систем, их взаимопонимание и терпимость, причем в обстоятельствах чрезвычайных, когда рядом реальные опасности, когда физические и волевые нагрузки у верхних пределов.
Совместная экспедиция продолжила работу, намереваясь подняться на пик Коммунизма по грузинскому пути.
Сэр Джон решал трудную дилемму: оставаться па Памире или лететь в Англию, к семьям погибших, чтобы быть вместе с ними в трудные дни. Он знал мнение Абалакова: нельзя руководителю экспедиции покидать ее в момент главного восхождения. И тем не менее верх взяли человеческие чувства: он должен быть сейчас в Англии.
Перед отлетом Хант зашел к Мише. Печальный генерал, словно делая для себя открытие, говорил о чрезмерности человеческих честолюбий и неоправданности риска, о том, что альпинистская слава и смерть ходят рядом.
Ты хороший альпинист, Миша, тебя все уважают. Будь осторожен!
1 августа Хант улетел на вертолете вместе с Буллом и Рэнгамом, свидетелями несчастного случая, и Лоу. Руководить штурмом пика Коммунизма он предложил Овчинникову. Забегая вперед, скажем, что это восхождение прошло успешно: на пик поднялись Овчинников, Браун, Алхутов, Слеесер, Гиппенрейтер, Никол, Малахов, Макнот-Дэвие.
Малколм Слессер написал позже книгу «Красный пик» о совместной экспедиции и восхождении на пик Коммунизма. В ней говорилось, в частности: «Мы были довольно обычной смешанной компанией. Триумфом явилось уже то, что удалось, отодвинув на задний план наши разногласия, достичь всем вместе этой вершины». А еще позже, в ноябре 1964 года, в американском журнале «Спортс иллюстрэйтед» появился обзор на книгу «Красный пик» Роберта Кантвелла, в котором он не столько «обозревал», сколько был занят поисками всевозможных козней русских. Кантвелл, в частности, писал: «Итак, началось восхождение на пик Коммунизма. Восходители были разделены не только идеологически, но и дикой личной ненавистью друг к другу. Они были: меньше товарищами, объединенными общностью смелой цели, а скорее напоминали смертельных врагов, ждущих гибели друг друга». .
Это было вопиющей неправдой!
Сдежанный Хант взорвался протестующей статьей: Редактору журнала «Спортс иллюстрэйтед», Нью Йорк. Уважаемый сэр, мое внимание привлек опубликованный Вашим журналом обзор Роберта Кантвела на книгу «Красный пик», являющуюся, как об этом свидетельствует ее подзаголовок, личным отчетом д-ра Малколма Спенсера о британо-советской экспедиции 1962 года, которую я возглавлял.
Я буду признателен за разрешение высказать критические замечания об этом обзоре, который дает чрезвычайно неправильное впечатление о духе и фактах экспедиции. Это впечатление не является, на мой вгзляд, и правдивым отображением самой книги. -
Возьмем некоторые из утверждений г-на Кантвелла:
1. «...Жестокие ссоры между русскими и англичанами после отъезда сэра Джона Ханта...» Вплоть до моего отъезда с тремя спутниками не было ничего даже напоминающего ссору я справился У нескольких оставшихся членов экспедиции, и они категорически отрицают, что это имело место впоследствии.. По общему признанию, члены британской части экспедиции были обеспокоены откладыванием отъезда из базового лагеря у ледника, что объяснялось задержкой с прибытием вертолетов.
2. «...Бесчисленными небольшими, но тонкими способами русские уклонялись от выполнения условий соглашения».
Это чрезвычайно тенденциозное замечание создает очень несправедливое впечатление о вероломстве со стороны наших советских товарищей.
В любых планах, составляемых задолго до их осуществления, следует ожидать изменений и незначителъных отклонений. Некоторые из пунктов, согласованных в Москве в декабре, оказались измененными, когда мы прибыли в июне следующего года в Душанбе (в 2000 милях от Москвы в самоуправляющейся республике). У меня есть основания полагать, что наши русские друзья так же сильно сожалели об этих изменениях, кан и мы.
Только подозрительно настроенные люди могут вкладывать в это иной смысл.
Например, «место расположения базового лагеря было таинственным образом изменено». А причина состояла просто в том, что пилоты русских вертолетов посчитали небезопасным приземлятьсяв месте, первоначально намеченном во время переговоров в Москве. Кстати сказать, вертолеты использовались в этом районе и в подобной местности впервые, и я хотел бы отдать должное мужеству, мастерству, сотрудничеству и находчивости пилотов...».
Так методично, пункт за пунктом, Хант восстанавливал истину. В конце он писал:
«Конечно, у нас имелись существенные различия в идеологии, но очень многое высказывалось и воспринималось искренне и с хорошим чувством юмора. Одной из целей совместной экспедиции являлось предоставление возможности для обмена мнениями, и я смею утверждать, что в этом плане она была вполне успешной... Ни один из моих спутников не разделяет горечи, подразумеваемой словами Вашего обозревателя.
Я хотел бы отметить, что первопрохождение на пик Содружества четырех британских и двух русских альпинистов явилось выдающимся примером гармоничных взаимоотношений, правда, этому восхождению в книге уделяется мало внимания, поскольку д-р Слессер не принимал в нем участия.
Из Эдинбурга в СССР пришло письмо от матери Смита: «Мой дом небольшой, и живу я не богато, но, знайте, у меня всегда найдется место для одного-двух советских альпинистов».
Вернемся, однако, в август 1962 года, в экспедицию «Спартака».
Руководителем восхождения на пик :Коммунизма по грузинскому пути, задуманному ранее для полной акклиматизациИ и отбора сильнейших для стены, Абалаков назначил Мишу. 8 августа на высоте 7290 метров трое восходителей почувствовали слабость и спустились в пещеру, вырытую ранее на высоте 7050 метров. С Мишей остались Константин Клецко, Джумбер Кахиани, Ясен Дьяченко и Петр Скоробогатов, занимавшийся киносъемкой штурма.
Снег был тяжелый, глубокий. Поминутно менялись лидеры, бьющие след. Вот, наконец, и вершина. Миша поднялся на нее вторично. 12 августа группа вернулась в базовый лагерь. .
Разбор восхождения и обсуждение дальнейших планов позволили назвать окончательный состав. стеновиков Виталий Абалаков, Михаил Хергиани, :Константин Клецко, Джумбер Кахиани. «Старых абалаковцев» в этой группе представлял только сам Абалаков. Как показал медосмотр все четверо обрели отличную спортивную форму.
17 августа после пятидневного отдыха штурмов ан группа в сопровождении двух наблюдателей вышла под стену и... просидела там целую неделю. Случилось то, чего боялись: на Памире разразилась дебывалая непогода. Снегопад шел днем и ночью без перерыва с 17 по 25 августа. Стена была затянута от верха до основания; лишь 25 числа открылась на полчаса, поразив своим угрожающим видом. Почти все эти дни гремели лавины, заволакивая лагерь снежной пылью. Чтобы стена очистилась и подпустила к себе, надо было ждать, наверное, с десяток дней. Сроки были упущены. Рискнуть пробитьсн сейчас, надеясь на случайность? Нет, Абалаков на авось ходить не любил. Он принял трудное решение: отойти. Миша не стал спорить, хоть было чертовски обидно: столько усилий затрачено зря, больше месяца гнулись под тнжелыми рюкзаками, работали по двенадцать и более часов в день. Конечно, надо было раньше заняться стеной и не делать обычного восхождения.
На фоне скромных результатов спартаковской экспедиции восхождение группы Льва Мышляева по северовосточной стене пика Революции было воспринято почти как сенсацин. Вот уже несколько лет подряд Лев успешно доказывал, что его подъемы в классе технически сложных восхождений лучшие в СССР. Теперь он стал чемпионом страны в другом классе высотном.
В альпинистской «табели о рангах» Лев стал значиться номером первым. Это признавали все. Это признавал и Тигр скал. Но скалолазного Олимпа Тигр никому не собирался уступать. После памирской экспедиции он выехал в Крым и выступил на всесоюзных соревнованиях скалолазов, проводившихся, как всегда, на глазах сотен зрителей. На девяностометровой скале Крестовой в Нижней Ореанде он был недосягаем.