Пробуя плавать на относительно спокойных
участках рек, я пытался
выработать рациональную линию поведения в воде. Плавал в спасжилете и без
жилета, в одежде и без нее, в мотоциклетной каске и в купальной
шапочке. Безусловно, быстрее и легче всего выскочить на берег, когда на тебе
одни плавки. Но это при условии, что вообще выскочишь. Надувной жилет мешает
плыть. Но в серьезной воде плыть не обязательно, да и почти бесполезно,
потому что скорость струй, переплетающихся в различных направлениях, в
десять раз превышает скорость пловца. Жилет же с силой в 20-30 килограммов
тянет вверх, и можно отдаться на волю волн. Конечно, обходить препятствия и
маневрировать в жилете труднее, зато он может защитить при ударе.
Кстати, удары о препятствия далеко не всегда страшны. Вода обходит
большие камни, стены, и человека в конечном итоге потащит мимо, а если и
ударит, то не сильно. Другое дело препятствия, проницаемые для воды: завалы,
деревья, гребенки из узких острых камней, тросы, железный хлам, низко
нависающие над водой выступы скал; от них жилет не защитит, от них надо
убегать, выжимая всю силу из рук и ног.
В последние годы применение надувных жилетов стало общепринятым, и
маршрутные комиссии запрещают совершать сколько-нибудь сложный сплав без
них. Мне однажды пришлось плыть в очень мощном пороге в жилете. Он мешал
сознательным действиям, но я не уверен, выбрался бы без него из той
воды. Это было на Алтае в реке Катунь. Плот перевернулся ранним утром,
вскоре после отплытия с ночевки. Мы были еще полусонные, замерзшие после
холодной ночи и утра с заморозками, и уже на ходу я лениво завязывал на себе
и надувал жилет. Только я закончил эту операцию, как потребовалась сильная
работа на греби. Река шла в сужение между скалами, и там что-то шумело. На
этом участке мы не ожидали серьезных порогов; это была ошибка, вызванная
плохим качеством имевшихся у нас карт. Приставать было поздно. Мы вошли в
сужение. Там оказался крутой слив - красивая водяная гора, а за ней
поднимался вал, который, казалось, перевернуть может и пароход. Мы вошли в
вал довольно косо, и я не очень удивился, когда передний левый угол плота,
на котором я стоял, вознесся высоко-высоко над рекой, и плот стал
опрокидываться (хотя это, конечно, удивительно, что пятитонный плоский плот
начинает кувыркаться, как игрушечный). Я оказался совсем рядом с плотом, а
ребят раскидало метров на пятьдесят сзади. Я поплыл к одному парню, который
был дальше остальных и, как я решил, нуждался в помощи. Реальной помощи я
оказать ему не смог, разве что моральную поддержку своим присутствием. В
это время остальные вскарабкались на перевернутый плот, и он довольно быстро
уходил от нас. Впереди был еще один слив и за ним серия больших валов. Перед
первым и вторым валом я проявлял еще некоторую заботу о своем напарнике,
крича ему непрерывно один и тот же совет: "Спокойно, не сопротивляйся, не
сопротивляйся!" Под вторым валом меня потащило куда-то в мрачную глубину, и,
несмотря на сильную тягу, создаваемую подъемной силой жилета, я потерял
ориентировку в пространстве. Под водой меня сильно крутануло и на
поверхность выкинуло, кажется, кверху ногами; во всяком случае, не вверх
головой, потому что конечности мои болтались в пустоте, а дышать попрежнему
было нечем. Когда я снова увидел водную поверхность и огляделся, напарника
моего нигде не было, и меня охватила мысль о его гибели. На секунду я
отвлекся от происходящего со мной, и третий вал застиг меня врасплох; я
попытался всплыть по его переднему крутому скату, но там оказалась не вода,
а та самая смесь воздуха с водой, в которой плыть нельзя, и я жестоко
хлебнул. И опять меня вместе с раздутым жилетом поволокло в темноту, и
единственное, что я мог сделать - не кашлять, чтобы сэкономить остатки
воздуха в легких, и не двигаться, чтобы сэкономить остатки кислорода в
крови.
Я ждал и, как выяснилось, не напрасно... Я снова оказался на
поверхности, довольно далеко перед следующим валом. Я поплыл к берегу и
почувствовал, как жилет не дает набрать скорость, сковывает меня неуклюжим
панцирем. Я потянулся за ножом, чтобы перерезать ремни, но, к счастью, не
успел. Следующие три или четыре вала меня трепали со всей жестокостью. Я
едва успевал между ними сменить воздух в легких. Один раз мне водой сильно
заломило голову назад, и появилась капризная мысль: "Если эти валы сейчас же
не кончатся, то я возьму и утону!" И все-таки перед последним валом я сделал
рывок и проскочил мимо него к берегу. Но то был уже слабенький вал.
Мой напарник прошел под всеми валами. Потерял я его из виду потому,
что, войдя в порог метрах в десяти сзади, он где-то под водой обогнал меня
метров на пятьдесят.
Как выяснилось впоследствии, он перед порогом определенно уже готовился
к гибели и в конце был приятно разочарован. Я же, наоборот, устремившись на
его спасение в воду, с которой был "на ты", никак не ожидал, что "родная
стихия" может обойтись со мной столь зверским образом. Как следует из его
рассказов, с ним она действительно обошлась помягче: его не ломало, не
затаскивало так глубоко, что свет дневной пропадал, не крутило, выкидывая на
поверхность вверх ногами, а просто плавно и ритмично топило и отпускало.
Но очень трудно из всего этого сделать какие-либо реальные выводы,
потому что различие в событиях накладывается на различие в восприятии, и тут
поди разберись. Ясно, что в таком пороге можно утонуть и в жилете и без
жилета, что столь печальная участь может постигнуть и профессионального
пловца и человека, абсолютно не умеющего плавать (при наличии жилета
примерно с одинаковым успехом), потому что человек теряется не от отсутствия
тех или иных навыков, а от необычности с ним происходящего.
Я думаю, что можно научиться уверенно плавать в очень бурной воде
горной реки. Это был бы полезный навык для плотогона, но трудно определить
уровень риска при обучении: не велик ли он настолько, чтобы сделать из
мероприятия по безопасности самостоятельный источник катастрофы?
Теперь несколько слов о касках мотоциклетных, хоккейных, горнолыжных и
пр. Не знаю, нужны ли они в воде, но на плоту определенно необходимы. На
любительском киноэкране я видел, как плот, идя по сливу, ткнулся в камень, и
все, кто был на нем, так выразительно бились касками о бревно передней
подгребицы (его хотя и называют "подушкой подгребицы", оно все-таки бревно),
что я слышал барабанный гром этих ударов, несмотря на полную немоту фильма.
Вообще сам плот может быть источником серьезных опасностей. Однажды во
время напряженного причаливания (плот быстро шел вдоль каменистого берега, и
нужно было соскочить и успеть привязать его к дереву за секунды, потому что
дальше на целые километры тянулась неразведанная шивера) я отправился на
нос. Мне уже неоднократно кричали: "Прыгай!" Драгоценные секунды таяли, а
веревка оказалась запутанной, и я распутывал ее двумя руками, ни за что не
держась, ничего не видя вокруг, кроме перепутавшихся колец. Тем временем
плот сухо ткнулся в камень и замер. Я улетел с него (как ветром сдуло),
ничего не почувствовав и не поняв. Но, оказавшись в воде, точнее, на мелком
каменистом дне, я увидел нависшее надо мной брюхо плота, громоздящееся на
камень и готовое соскользнуть на меня.
Тогда я живо понял, во что сейчас превращусь, и выскочил из-под плота с
такой стремительностью, что инерции хватило и на то, чтобы оказаться на
берегу и привязать плот (веревка при этом сама распуталась).
Если бы я был привязан к плоту, может быть, я бы и не упал. Но лучше к
плоту не привязываться. Это чувство воспитал во мне Игорь Потемкин. У него
были свои счеты с веревкой. На Тянь-Шане он шел по воде вдоль скалы. Пройдя
скалу и убедившись, что дальше хода нет, он подал знак, его стали вытягивать
против течения. Веревку тянули три человека, скрытые за выступом
скалы. Игорь лежал и, балансируя руками, несся воде навстречу, как катер. В
какое-то мгновение он упустил равновесие и оказался под водой. Его отчаянные
усилия выбраться на поверхность не приводили к успеху. Веревка держала его
под водой и давила с огромной силой, собираясь переломать ребра. Игорь стал
хлебать воду. Последнее, что он четко помнил, это светлые нити пузырей,
закрученные вокруг него спиралями в зеленой воде. К счастью, люди догадались
выглянуть из-за скалы. От неожиданности они отпустили веревку, Игорь всплыл,
пришел в себя и выбрался на берег.
Он говорит: "Нет более дурацкой ситуации, чем когда ты связан. Пока ты
свободен, все можно сделать!" Это заявление очень в характере Игоря: он
ловок, быстро соображает, он большой, сильный, его движения в секунды
опасности отточены и красивы. Однажды наш плот нырнул под завал. Все успели
перепрыгнуть на бревна, кроме Лены - жены Игоря, которая сорвалась, и ее
потащило под завал. Она пыталась цепляться за ветки. Я бросился к ней, чтобы
помочь (затея безнадежная), но Игорь прыгнул, обрушился на нее сверху,
глубоко утопил ее под завал. Они вместе прошли завал под водой и вынырнули
ниже. Игорь
говорит, что ветви деревьев старались связать их, как
веревки. Он почти болезненно относится к веревке. Он оказал большое влияние
на развитие плотового спорта, и я уверен, что именно его субъективное
отношение к веревке передалось другим. Я знаю отдельные случаи, когда к
страховочным кольям приделывают петли-темляки, как у лыжных палок. Но даже
это редкость. Плотогон свободен и борется с волной исключительно силой своих
рук и ног.
Кстати, о силе.
Сплав на плотах - специфический вид спорта и, конечно, весовыми
категориями не определяется. Однако я уверен, что люди большой физической
силы получают от него неизмеримо большее наслаждение. Сам я среднего роста,
и с таких позиций мне легче оценить ощущения и тех, и других. Что же
касается женщин, то находиться на плоту им опаснее, чем мужчинам, так как
при той же приблизительно поверхности тела они испытывают тот же удар
водяного вала, а сил у них меньше.
Плоты, очевидно, все-таки мужской вид спорта. Но тут мои чувства
противоречивы. В какой-то мере я попытался их показать в очерке "Начальник
всегда прав".